Куда бы ты ни поспешал,
Хоть на любовное свиданье,
Какое б в сердце ни питал
Ты сокровенное мечтанье,-
Но встретясь с ней, смущенный, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.

Что-то не заладилось в судьбе,

Не печальтесь,а судьбу саму

Ангелу доверьте своему.

Ваш всегда гостеприимный дом

Ангел защитит своим крылом,

Оградит от сглаза, наговорa,

От беды и всякого раздора.

И тогда без лишней суеты

Сбудутся сполна и неизбежно

Самые счастливые надежды,

Самые заветные мечты!!

Обожаю тебя больше жизни,
Разве можно сильней обожать??
О тебе всегда мои мысли,
Мне так хочется тебя обнять.
Я люблю тебя больше неба,
Больше звезд, что горят в вышине.
И когда тебя рядом нету
Я скучаю. А ты по мне??
Ты так нужен мне. Даже очень.
И люблю тебя, и прощаю.
Я хочу быть с тобой всегда,
Я тебя просто - ОБОЖАЮ!!

Она горит, от близости дрожа,
Как романтично и просторно ложе!
Бессовестные капельки дождя
Стекают по незагорелой коже...

Им не нужны ни спальня, ни кровать.
Сейчас и здесь! Забыв про всё на свете.
Два тела не умеют долго ждать,
Но долго будут помнить ласки эти.

Как женщина красива, боже мой!
Как ею восхищается мужчина!
Потом он отвезет ее домой,
Туда, где свет, уют, тепло и вина.

Ну, а сейчас неважно все вокруг!
Вокруг нее, внутри нее – любимый…
И сумасшедший ритм, и сердца стук,
Как будто это все впервые с ними!

Подсматривал из-за деревьев я,
Как все случилось на стоянке парка.
И это возбуждало так меня,
Что стало и неловко мне, и жарко.

Чем кончилось, не знаю я, увы.
И это для меня большая тайна…
Попробуйте когда-нибудь и Вы –
В осеннем парке, под дождем, случайно…

Теперь во всех библейских сказках
Она - опасность для мужчин,
Опасна так, как грех один
Опасен может быть и сладок...

И хоронили с глаз мужчин,
В монастырях её скрывали.
Она там знала лишь печали,
«Лечилась» от греха и лжи.

Её сжигали на кострах,
Когда та ведала секретом,
Как солнцем и беспечным ветром
Преодолеть возможно страх.

Вот так любилось и моглось
Детей рожать в безумной боли
Жить с нелюбимым и в неволе -
ВОТ ЭТО БЫ ГРЕХОМ ЗВАЛОСЬ!

И чудаки - еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, -
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же - неровного - дыханья.

Я поля влюбленным постелю -
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит - я люблю!
Я люблю, и значит - я живу!

И много будет странствий и скитаний:
Страна Любви - великая страна!
И с рыцарей своих - для испытаний -
Все строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...

Но вспять безумцев не поворотить -
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой - и жизнью бы рискнули, -
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.

Я поля влюбленным постелю -
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит - я люблю!
Я люблю, и значит - я живу!

Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься - сколько не зови, -
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви...

И душам их дано бродить в цветах,
Их голосам дано сливаться в такт,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться - со вздохом на устах -
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал, -
Потому что если не любил -
Значит, и не жил, и не дышал!

Шел к тебе я долгими ночами
по глухой, извилистой тропе.
Скольким девкам губы я мочалил
на пути к единственной тебе!

Чтоб с тобою в гнездышке семейном
насладиться трепетом души,
cколько было выпито портвейна,
косяков забито анаши!

Сколько весен кайфом легкокрылым
унеслось как белый вертолет!
Помнишь, в детстве мама говорила:
«Жди его - и он к тебе придет»?

Вот он я - судьба твоя и праздник.
Пятьдесят мне стукнет в феврале.
Для тебя прошел я сквозь соблазны,
для тебя родился на Земле.

Что дрожишь? Я принц твой, между прочим.
Поскорей от радости труби!
И неважно - хочешь ли, не хочешь,
какой есть - такого и люби!»

Спасибо, что ты даришь мне Любовь,
Пусть только на словах, на расстоянии,
Спасибо, что сегодня вновь пришло
Твоё от сердца... пожелание!!!

Спасибо за улыбку и мечту,
За то что, меня часто, вспоминаешь,
За всё твоё тепло и доброту,
И что мне время посвящаешь..

-----------------------------------------------------------------------------------

Мне нравятся красивые сердца, От них исходит очень много света. Купаешься в любви,и нет конца, И сам переполняешься при этом. Они,наверно,делятся с тобой Избытком искреннего чистого участья И всей своей сердечной добротой, С такими быть-большое в жизни счастье

Камаз Черроки въехал в дверцу,
Упал в бассейн вертолёт,
Схватился в скверике за сердце
Седой, почтенных лет народ.

Случилось в озере цунами,
Вулкан изверг поток страстей,
Стояли с вздутыми штанами
У дома дядьки всех мастей.

Сошёл с орбиты спутник малый,
На дубе вспучилась кора…
Она зевнула, и сказала:
- Вот скука! Всё, как и вчера!

А ты улыбалась задорно,
Как-будто хотела сказать,-
Мечты, мол, о счастье огромном
Хоть сказка, но надо мечтать!

Ты не бойся меня, не бойся!
Что могу я сделать тебе?
Ну, а если сама ты захочешь,
Значит радости быть - не беде.

Миллионов твоих не потрачу
И невинность твою сохраню...
Говорят - не даёт она сдачу,
Но зачем же просить? Не пойму.

За бутылкой шампанского вместе
Мы расскажем друг другу стихи
Про невесту (у ней всё на месте)
Женихи всё ха-ха да хи-хи.

Мы обнимем друг друга покрепче,
Горячо поцелуемся в лёт...
Слышу я как стучит твоё сердце,
Будто русский "Максим"-пулемёт.

Горсть конфет нам патронами станет
И встречая меня у двери
Выстрел пробки с шампанского грянет,
Как предвестник новой зори.

Это я сочинил понарошку,
Но всё ж отчасти правда здесь есть.
Верь мне,........, любовь не картошка!
Не зажарить её и не съесть!

Разговор в парадном подъезде

Шли пионеры вчетвером
В одно из воскресений,
Как вдруг вдали ударил гром
И хлынул дождь весенний.

От градин, падавших с небес,
От молнии и грома
Ушли ребята под навес —
В подъезд чужого дома.

Они сидели у дверей
В прохладе и смотрели,
Как два потока все быстрей
Бежали по панели.

Как забурлила в желобах
Вода, сбегая с крыши,
Как потемнели на столбах
Вчерашние афиши...

Вошли в подъезд два маляра,
Встряхнувшись, точно утки,—
Как будто кто-то из ведра
Их окатил для шутки.

Вошел старик, очки протёр,
Запасся папиросой
И начал долгий разговор
С короткого вопроса:

— Вы, верно, жители Москвы?
— Да, здешние — с Арбата.

— Ну, так не скажете ли вы,
Чей этот дом, ребята?

— Чей это дом? Который дом?
— А тот, где надпись «Гастроном»
И на стене газета.

— Ничей,— ответил пионер.
Другой сказал: — СССР.
А третий: — Моссовета.

Старик подумал, покурил
И не спеша заговорил:

— Была владелицей его
До вашего рожденья
Аделаида Хитрово.—
Спросили мальчики: — Чего?
Что это значит «Хитрово»?
Какое учрежденье?

— Не учрежденье, а лицо!—
Сказал невозмутимо
Старик и выпустил кольцо
Махорочного дыма.—

Дочь камергера Хитрово
Была хозяйкой дома,
Его не знал я самого,
А дочка мне знакома.

К подъезду не пускали нас,
Но, озорные дети,
С домовладелицей не раз
Катались мы в карете.

Не на подушках рядом с ней,
А сзади — на запятках.
Гонял оттуда нас лакей
В цилиндре и в перчатках.

— Что значит, дедушка, «лакей»?
Спросил один из малышей.

— А что такое «камергер»?—
Спросил постарше пионер.

— Лакей господским был слугой,
А камергер — вельможей,
Но тот, ребята, и другой —
Почти одно и то же.

У них различье только в том,
Что первый был в ливрее,
Второй — в мундире золотом,
При шпаге, с анненским крестом,
С Владимиром на шее.

— Зачем он, дедушка, носил,
Владимира на шее?..—
Один из мальчиков спросил,
Смущаясь и краснея.

— Не понимаешь? Вот чудак!
«Владимир» был отличья знак.
«Андрей», «Владимир», «Анна» —
Так назывались ордена
В России в эти времена...—
Сказали дети: — Странно!

— А были, дедушка, у вас
Медали с орденами?
— Нет, я гусей в то время пас
В деревне под Ромнами.

Мой дед привез меня в Москву
И здесь пристроил к мастерству.
За это не медали,
А тумаки давали!..

Тут грозный громовой удар
Сорвался с небосвода.
— Ну и гремит!— сказал маляр.
Другой сказал: — Природа!..

Казалось, вечер вдруг настал,
И стало холоднее,
И дождь сильнее захлестал,
Прохожих не жалея.

Старик подумал, покурил
И, помолчав, заговорил:

— Итак, опять же про него,
Про господина Хитрово.

Он был первейшим богачом
И дочери в наследство
Оставил свой московский дом,
Имения и средства.

— Да неужель жила она
До революции одна
В семиэтажном доме —
В авторемонтной мастерской,
И в парикмахерской мужской,
И даже в «Гастрономе»?

— Нет, наша барыня жила
Не здесь, а за границей.
Она полвека провела
В Париже или в Ницце,
А свой семиэтажный дом
Сдавать изволила внаем.

Этаж сенатор занимал,
Этаж — путейский генерал,
Два этажа — княгиня.

Еще повыше — мировой,
Полковник с матушкой-вдовой,
А у него над головой —
Фотограф в мезонине.

Для нас, людей, был черный ход,
А ход парадный — для господ.

Хоть нашу братию подчас
Людьми не признавали,
Но почему-то только нас
Людьми и называли.

Мой дед арендовал
Подвал.
Служил он у хозяев.
А в «Гастрономе» торговал
Тит Титыч Разуваев.

Он приезжал на рысаке
К семи часам — не позже,
И сам держал в одной руке
Натянутые вожжи.

Имел он знатный капитал
И дом на Маросейке.
Но сам за кассою считал
Потертые копейки.